Милая лгунья - Страница 35

— Ты хочешь сказать, что все это время у нее были деньги на сиделок и ты могла сделать операцию еще год назад?! — Стейси задохнулась от возмущения.

— Не о том сейчас речь, дорогая. Тебе она не оставила ни-че-го.

Стейси досадливо пожала плечами.

— Я и не ждала от нее подачек!

— Давай я поделюсь с тобой своим наследством! — выпалила Люси.

— Ни в коем случае, эти деньги еще пригодятся твоему ребенку. И все равно — спасибо за такое благородное предложение. — Стейси вскочила, обхватив себя руками за плечи. — Знаете, что мучит меня сильнее всего? Если бы бабушка дала маме деньги на операцию и ремонт дома, Анна ни за что не уговорила бы меня поехать вместо нее во Францию!

В раздражении она принялась расхаживать по комнате, но замерла, обнаружив совершенно одинаковое выражение в глазах сестры и матери.

— Ну, в чем дело? — сердито спросила Стейси.

— Тогда ты никогда бы не встретилась с Андрэ Страуссом, — с присущей ей прямотой заявила Люси. — И не пытайся уверять нас, что тебе на это наплевать, потому что все — даже Макс — заметили, как вас с месье Страуссом тянет друг к другу. Да об вас спички зажигать можно!

Стейси почти рухнула на стул, смятенно отбросив со лба волосы. Лицо ее залил густой румянец.

— Ты ведь любишь его? — мягко спросила Джеки.

— Я его почти не знаю...

— Ну и что?! — фыркнула Люси.

— Еще недавно он считал, что я Анна, — напомнила Стейси.

— Но больше Андрэ так не считает, — возразила мать. — Для него Анна так и осталась вредной маленькой кузиной.

— Можно мне сделать копию фотографии Жаклин? — спросила Стейси, резко меняя тему. — Я бы хотела иметь у себя ее портрет.

— Я тоже, — сказала Люси. — Бедная Жаклин! Что за печальная и романтическая история! — Она со вздохом поднялась. — Пойду приготовлю чай, а потом утащу Макса в постель и открою ему страшную семейную тайну.

— Я сама займусь чаем! — вызвалась Стейси, но сестра уже от дверей погрозила ей пальцем.

— Сидеть!

Стейси повиновалась и обеспокоенно взглянула на мать.

— Неудивительно, что всю неделю ты ходила сама не своя! Для тебя, наверное, рассказ бабушки стал немалым потрясением.

— Пожалуй, — согласилась Джеки. — Зато эта история сразу объясняет очень многое. Мама порой бывала несносна, но я знаю, что она любила меня. — Судя по всему, и отцу, и маме пришлось пойти на уступки друг другу, — задумчиво продолжала Джеки. — Мать настояла на том, чтобы отец сообщил семейству Галон только о смерти Жаклин — и умолчал о ребенке. А отец, в свою очередь, настоял, чтобы меня назвали английским вариантом имени «Жаклин».

— Он ее очень любил, верно?

— Очень. — Джеки вздохнула. — Бедная мама! Впрочем, у нее всегда оставалась я. Ребенок ее мужа... и ее дочь, что бы там ни было. И все же с ее стороны было несправедливо наказывать тебя только за то, что ты похожа на Жаклин. Я поделюсь с тобой своей долей наследства.

Стейси покачала головой.

— Лучше оставь эти деньги себе. Вложи их в выгодное предприятие или потрать на кругосветный круиз — как пожелаешь. Ты их заслужила.

В комнату вошел Макс, неся поднос с чаем, и с улыбкой сообщил:

— Стейси, тебя к телефону.

Она едва не застонала от разочарования, когда схватила трубку и услышала голос Анны:

— Я просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь. Ты ведь не сердишься, что бабушка и Андрэ приехали сегодня на похороны?

— Конечно нет. Это было очень мило с их стороны.

— Особенно со стороны Андрэ! — хихикнула Анна. — Впрочем, с тобой он и вправду такой милый...

— Как там бабушка? Ох, извини...

— Как же еще ты можешь ее называть? Она чувствует себя прекрасно — похоже, путешествие пошло ей на пользу. Слушай, я позвоню завтра вечером. Передай привет Джеки, но не вешай трубку. Кое-кто хочет поговорить с тобой.

В трубке что-то яростно зашептали по-французски, а потом знакомый, сладостно-низкий голос произнес:

— Стейси?

— Привет, Андрэ, — поздоровалась она по-английски, — спасибо, что позвонил.

— Понимаю, ты устала, но мой самолет рано утром, а я не хочу будить тебя телефонным звонком. Я сегодня беспокоился о тебе. Ты была такой бледной и усталой.

— Слишком много дел.

— И к тому же не очень веселых. Стейси, я вернусь в пятницу поздно вечером, а это значит, что до свадьбы мы не увидимся. Анна говорит, что ты будешь подружкой невесты.

— И это вызовет сенсацию, — сухо отозвалась Стейси. — Трудновато будет отличить нас друг от друга.

— Во-первых, Анна беременна, а ты нет, — заявил Андрэ с прямотой, от которой у нее захватило дух. — Во-вторых, между вами и так достаточно различий. Анна выше тебя, волосы у нее прямые... и я ощущаю к ней только родственную приязнь с примесью раздражения. К тебе у меня совсем другие чувства...

— Да, я знаю! — горячо перебила Стейси. — Ты считаешь себя ответственным за то, что я... кое-чего лишилась. Ради Бога, Андрэ, пусть это тебя не мучает! Я виновата во всем не меньше тебя, и то, что было между нами, ни к чему тебя не обязывает. Совершенно ни к чему.

Андрэ скрежетнул зубами, невнятно выругался по-французски, потом умолк, явно стараясь овладеть собой.

— Эту тему не стоит обсуждать по телефону, — наконец сказал он. — Поговорим об этом позже, при встрече с глазу на глаз. А теперь отдыхай, Стейси, и, пожалуйста, еще раз передай твоей матери нашу с бабушкой благодарность за гостеприимство. Это было сверх наших ожиданий.

— Андрэ, можно, я тебя кое о чем спрошу?

— Все, что пожелаешь.

— Какая у твоей бабушки была девичья фамилия?