Милая лгунья - Страница 34

В суматохе никто не заметил, что Андрэ так сильно сжал руку Стейси, что молодая женщина невольно вскрикнула. Вернувшись в дом с матерью и Люси, она долго разминала пальцы и благодарно взглянула на Макса, когда тот вызвался помыть посуду и приготовить чай или коктейли — кому что по вкусу.

— Весьма кстати, — обрадовалась Джеки. — Когда вы услышите, что я вам расскажу, вам и впрямь понадобится кое-что покрепче чая.

Люси удивленно взглянула на нее.

— Почему это, мама? Что случилось?

Джеки заявила, что не скажет больше ни слова, пока не наведут порядок, и, когда наконец Стейси и Люси уселись рядышком на диване, чтобы выслушать мать, обе изнывали от нетерпения и недобрых предчувствий. Тактичный Макс отправился смотреть телевизор.

— Расскажу ему обо всем потом, — сказала Люси, забираясь с ногами на диван. — Ну же, мама, мы все внимание!

— Прежде всего я должна извиниться перед тобой, Стейси, что всю эту неделю ходила, как в воду опущенная... но мне казалось, что этот секрет лучше будет раскрыть после похорон.

— Секрет? — насторожилась Люси. — Какой еще секрет?

Выяснилось, что после отъезда Стейси во Францию Грейс начала жаловаться, что чувствует себя хуже, чем обычно. Лежачие больные частенько подобным образом капризничают, требуя большего внимания, а потому Джеки проводила с матерью больше времени, чем обычно, смотрела с ней телевизор и читала вслух. Однако в субботу, поздним вечером Грейс Ласт вдруг объявила, что ее дочь должна кое о чем узнать, и попросила принести свою сумочку.

— В заднем кармашке, что на «молнии», было письмо, — сказала Джеки.

— Завещание? — Глаза Люси заблестели. — Впрочем, бабушке и завещать-то было нечего.

— Не перебивай! — раздраженно одернула сестру Стейси. — Давай послушаем, что было в письме.

Вначале миссис Ласт хотела, чтобы дочь прочла письмо уже после ее смерти, но тем субботним вечером вдруг ощутила настоятельную потребность сделать признание, которое потрясло Джеки до глубины души.

— Так странно было, — призналась она, — сидеть рядом с матерью и читать письмо, в котором говорилось, что она мне вовсе не мать. — Джеки невесело улыбнулась Стейси. — Короче, дорогая, не ты была в нашей семье приемной дочерью, а я.

— Хорошенькое дело! — У Люси округлились глаза. — И бабушка никогда об этом ни словечком не обмолвилась?

Джеки покачала головой.

— Мне самой до сих пор верится с трудом... но это правда.

Стейси изумленно присвистнула.

— Но ведь ты так похожа на дедушку!

— Потому что он и был моим отцом. А моей настоящей матерью — вот она. — Джеки протянула Стейси фотографию черноволосой девушки в длинном платье с сильно зауженной талией и пышными рукавами.

— Ух ты! — воскликнула Люси, через плечо сестры рассматривая снимок. — Сестренка, это же вылитая ты!

— Как ее звали? — нетерпеливо спросила Стейси.

— Жаклин Галон. — Джеки улыбнулась дочери. — Так что ты, как видишь, вовсе не ошибка природы. Просто ты пошла в бабушку.

Судя по рассказу Грейс, Юстас Ласт познакомился с Жаклин во время одной из своих многочисленных деловых поездок во Францию. Джеки со смущением узнала, что, когда Грейс Ласт врачи объявили бесплодной, она категорически отказалась делить с мужем супружеское ложе — смысл-то какой? Неудивительно, что встреча с Жаклин пробудила в Юстасе страсть. Когда Грейс отказалась дать мужу развод, Жаклин сбежала из отчего дома, чтобы поселиться со своим любовником в Англии.

Стейси весьма смутно помнила своего высокого, аристократически седого деда, но у нее перехватило горло, когда Джеки рассказала, как он купил для своей любимой квартирку в Чатеме. Поскольку он по роду службы часто разъезжал, Грейс притворялась, что не видит ничего странного в долгих отлучках мужа. И вот как-то раз он пришел домой вне себя от горя и сообщил, что Жаклин умерла родами.

— Мать вначале не хотела слушать его, — продолжала Джеки, — но, когда отец сказал, что иначе ему придется отвезти ребенка к родным Жаклин во Францию, передумала. Она захотела увидеть меня, обнаружила, что у меня светлая кожа, голубые глаза и рыжие волосики — и решение было принято.

Стейси озадаченно посмотрела на нее.

— А что было бы, окажись ты похожей на Жаклин?

— Вероятно, меня отдали бы семейству Галон. — Джеки невесело усмехнулась. — Как бы то ни было, мама с первого же взгляда на меня прониклась ко мне неистовой, какой-то собственнической любовью.

— И так продолжалось всю ее жизнь, — добавила Стейси.

— Поразительно, как еще она позволила тебе выйти замуж! — воскликнула Люси.

Джеки улыбнулась.

— По счастью, ваш отец так любил меня, что согласился переехать в этот дом.

Люси снова взглянула на фотографию, потом на Стейси — и залихватски присвистнула.

— Да, сестренка, не удивляюсь, что бабушка всегда терпеть тебя не могла!

— Теперь-то ясно, что Стейси была живым, постоянным напоминанием о давней обиде, — сказала Джеки. — К тому же я назвала тебя, Стейси, в честь деда, и он тебя обожал — что было для матери еще одним поводом к неприязни. Тебе было всего пять, когда умер мой отец, так что вряд ли ты помнишь, как он тебя баловал.

— Представь себе, помню. — Стейси улыбнулась мимолетным воспоминаниям. — А знаешь, теперь-то я понимаю: именно бабушкина явная неприязнь убедила меня, что я приемная дочь... — Она озадаченно нахмурилась. — И все же, если фамилия моей настоящей бабушки была Галон, это не объясняет нашего с Анной сходства, ведь девичья фамилия ее матери — Страусс.

— А это уже, наверное, одна из маленьких загадок жизни, — вздохнула Джеки и обеспокоенно взглянула на Стейси. — Боюсь, родная, это еще не все. В своем завещании мать оставила дом и крупную сумму мне, Люси — пять тысяч фунтов...